Мир и человек в культурологических представлениях

Наконец, остановимся на представлениях о мире, отрицаю­щих всякую закономерность в нем, утверждая тем самым господство Хаоса и неосмысленной случайности. С этой точки зрения наблюдаемые в мире закономерности — всего лишь мгновения порядка в стихии хаоса, который, по теории вероятностей, не только может, но и должен время от времени принимать форму закономерности.

Заметим сразу, что представления этого рода встречаются в истории культуры нечасто. Это объясняется как тем, что в эмпи­рической жизни закономерности бытия все-таки проявляются достаточно постоянно и тем самым препятствуют созданию таких концепций, так и тем, что в человеке культурном очень сильна потребность упорядочивать мир и приводить его хоть в какую-то систему — и для практически поведенческой деятельности, и для душевного комфорта: ведь с убеждением о хаосе и бессмысленности жизни жить несравненно труднее, а уж о достижении счастья можно, вероятно, вообще забыть. По этим же причинам назван­ные концепции почти никогда не встречаются в чистом виде, но всегда с осложнениями, допусками, компромиссами и т.п. Чаще всего речь идет о хаотичности и бессмысленности собственно человеческой жизни, и такие представления довольно редко приво­дят к идее хаотичности всего мироздания, его абсурдности.

Далее следует отметить, что указанные концепции составляют удел одиночек, отдельных личностей. Это естественно, так как никакое общественное устройство на такой концепции не пост­роишь и никакое общество не объединишь: даже теория и прак­тика анархизма требует руководящей идеи. Возможны, конечно, очень узкие и недолговечные кружки, связанные идеей хаоса, но как культурные общности они мало значимы. Кроме того, мысль о случайности и хаотичности бытия часто возникает у человека как сомнение, ужасная догадка, дьявольское искушение: таковы, например, герои Достоевского от «подпольного человека» («За­писки из подполья») до Ивана и Алеши Карамазовых (замечу для ясности: Алеша испытывает это сомнение в закономерности и осмысленности бытия после того, как тело отца Зосимы обнару­жило «тлетворный дух», даже «упредив естество» — в этом Алеше видится величайшая несправедливость, что и служит поводом для сомнения). «Дьявол», нашептывавший соблазнительную идею бес­смысленности бытия, являлся к героям Чехова («Скучная исто­рия», «Студент», «По делам службы»), Толстого; этот же соблазн постоянно испытывал Горький («Из дневника», «Городок Окуров», «Карамора» и другие произведения), очень сильными были идеи хаоса у русских и зарубежных декадентов: Малларме, Верлена, Бодлера, З. Гиппиус, Л. Андреева («Так было — так будет», «Тьма», «Красный смех», пьеса «Жизнь человека» и др.), Ф. Со­логуба («Мелкий бес», «Навьи чары», стихотворения, например, «Чертовы качели»). Сологуб между прочим дал один из вырази­тельнейших поэтических образов беспомощного и потерянного в бессмысленном и хаотическом мире человека:

Мы — плененные звери,

Голосим, как умеем.

Глухо заперты двери,

Мы открыть их не смеем

Для тех, кто не испытывал подобных философско-психологических и культурологических состояний, приведем две цитаты из «Войны и мира» Толстого; в обеих воссоздается внутренний мир Пьера Безухова в те моменты, когда он утрачивает веру в осмыс­ленность мира, в определенный миропорядок и все представляет­ся ему бессмысленным хаосом:

« .А офицер прибил <смотрителя> за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что счел себя оскорб­ленным. А Людовика XVI казнили за то, что его считали преступ­ником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что-то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?» — спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов .»

(Здесь особо надо отметить, что Пьер перечисляет через союз «а», то есть как бы в определенной связи, совершенно разнород­ные явления, так что никакой связи не получается, а выходит одно лишь хаотическое нагромождение действий и фактов, не допускающее, очевидно, никакой закономерности.) Второй отрывок:

«С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в Бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такой силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, — сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и от тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере жизнь — не в его власти».

Еще по теме:

Послеосевые культуры Древнего Востока
Культура Древней Индии Древнеиндийская цивилизация – одна из самых величайших и таинственных на Востоке. На ее основе сформировался индо-буддийский тип культуры, отличающийся оригинальностью и своеобразием и существующий до настоящего вр ...

Мода и обычай. Традиции и инновации в моде
Существовала ли мода всегда и везде или же она составляет принадлежность только определенных исторических эпох и культурных ареалов? Каковы внемодные или антимодные формы социальной регуляции? Перечислим некоторые характерные черты тех с ...

Мировоззрение
Новое мировоззрение, возникшее в эпоху Возрождения, принято называть гуманизмом (от лат. — человеческий, человечный). Отдельные черты гуманизма присутствуют в античной культуре, но возрожденческий гуманизм был объемнее и целостнее. Гуман ...